Благословéн грядый во Имя Госпóдне, Бог Госпóдь, и явися нам.
Брáтия! Рáдуйтесь всегдá в Гóсподе; и ещё говорю: рáдуйтесь. Крóтость ваша да бýдет извéстна всем человéкам. Госпóдь близко. Не забóтьтесь ни о чём, но всегдá в молитве и прошéнии с благодарéнием открывáйте свои желáния пред Бóгом, и мир Бóжий, котóрый превыше всякого умá, соблюдёт сердцá вáши и помышлéния вáши во Христé Иисýсе.
Наконéц, брáтия мои, что тóлько истинно, что чéстно, что справедливо, что чисто, что любéзно, что достослáвно, что тóлько добродéтель и похвалá, о том помышляйте. Чему́ вы научились, что приняли и слышали и видели во мне, то исполняйте, – и Бог мира бýдет с вами. (Флп 4:4–9)
Брáтия! Рáдуйтесь в Гóсподе всегдá! И снóва скажу: рáдуйтесь! Пусть все видят вáшу крóтость! Госпóдь близко! Ни о чём не забóтьтесь. Но при всякой нуждé просите Бóга, молитесь Ему и, когдá прóсите, благодарите Егó. И мир Бóжий, котóрый превосхóдит всякий ум человéческий, бýдет хранить вáши сердцá и мысли во Христé Иисýсе.
И ещё, брáтья: о том, что истинно и возвышенно, справедливо и чисто, достóйно любви и уважéния, о том, что добродéтельно и похвáльно, – вот об этом размышляйте. И то, чему́ я вас научил, что вы приняли, услышав от меня или увидев во мне, – вот это дéлайте, – и Бог мира бýдет с вáми.
Перевод архимандрита Ианнуария
СОБЫТИЕ ПРАЗДНИКА
Вход Господень в Иерусалим является одним из главных событий последних дней земной жизни Господа Иисуса Христа, которое описано четырьмя евангелистами (Мф. 21: 1–11; Мк. 11: 1–11; Лк. 19: 28–40; Ин. 12: 12–19). Торжественное прибытие Спасителя в Святой град накануне праздника Пасхи предшествовало Его Страстям и было осуществлением ветхозаветных пророчеств (в первую очередь Быт. 49: 10–11; Пс. 8 :2–3; Зах. 9: 9).
Воспоминанию этого события посвящен один из основных церковных праздников, который в Православной Церкви включен в число двунадесятых. Он празднуется в воскресенье, непосредственно предшествующее пасхальному и открывающее собой Страстную седмицу, то есть включается в разряд переходящих.
Поскольку в символике и события Входа Господня в Иерусалим, и его литургического формуляра важное место занимают пальмовые ветви (греч. βάια, церковнослав. ва̑іа), этот праздник называют Неделей ваий (греч. Κυριακὴ τῶν βαΐων). Свт. Амвросий Медиоланский толкует данное именование следующим образом: «Именно чрез масличное дерево, из коего происходит елей, умягчающий раны и врачующий болезни, означаются дела милосердия; а чрез крепкое финиковое дерево, ветвей которого оконечности белы, означается то, что после скорбей настоящей жизни мы преселимся в свет Небесного Отечества»74. В славянской традиции известно обозначение праздника еще и как Недели цветоносной или цветной. На Руси в богослужебной практике пальмовые ветви традиционно заменяют ветвями вербы, отчего Неделя ваий носит также название Вербного воскресенья.
Начать нужно с изложения события Входа Господня в Иерусалим. Итак, за пять дней до иудейского праздника Пасхи Господь подошел к селениям Виффагия и Вифания у Елеонской горы вместе со Своими учениками и поручил двум из них привести Ему молодого осла, на которого никто никогда не садился. Когда они исполнили повеление, Христос сел верхом и стал спускаться с горы к Иерусалиму под приветственные возгласы учеников и народа, которые встречали Господа, постилая свои одежды и срезанные с деревьев ветви на Его пути, радостно восклицая: Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне! Осанна в вышних! (Мф. 21: 9; Мк. 11: 9; Лк. 19: 38; Ин.12:13).
В непосредственном описании Входа Господня в Иерусалим наиболее близки между собой рассказы синоптиков – Матфея, Марка и Луки. Они уделяют пристальное внимание отсутствующей у Иоанна истории с обретением осла для поездки, которая имеет много общего с повествованием о подготовке Тайной вечери (Мф. 26: 17–19; Мк. 14: 13–16; Лк. 22: 8–13). Обстоятельства нахождения этого животного становятся исполнением пророчества Быт. 49: 10–11, а благополучная реализация поручения учениками предстает как результат Божественного всеведения Иисуса Христа.
Сама поездка на осле, согласно евангелистам, была осуществлением пророчества Захарии (Зах. 9: 9).
У Матфея оно описано как реализованное вплоть до мельчайших подробностей, поскольку говорится не об одном, а о двух животных – ослице и осленке. При этом из текста можно даже понять, что Господь воссел на них одновременно (Мф. 21: 2–3, 5, 7). Для разрешения данного противоречия предлагается несколько вариантов: либо текст стиха был испорчен и Господь сел только на осленка; либо слова поверх их относятся только к постеленным одеждам, поскольку другие синоптики однозначно говорят о поездке на молодом осле. Возможно, второе животное было необходимо, чтобы молодой, необъезженный осел шел через толпу спокойно.
Евангелисты особо подчеркивают, что на осла до Христа никто никогда не садился, и это, безусловно, указывает на ритуальную чистоту животного и возможность принесения его в жертву Богу.
Вероятнее всего, прибытие верхом на осле было событийной реминисценцией помазания Соломона на царство (3Цар. 1: 32–40). Иными словами, Вход Господень понимался как вход истинного Царя Израиля в Иерусалим, что подтверждается и тем, что встречающие клали Ему под ноги свою одежду (Мф. 21: 8; Мк. 11: 8; Лк. 19: 36; ср.: 4Цар. 9: 13).
Однако чрезвычайно символично следующее. По традиции все без исключения паломники входили в Иерусалим пешими – в знак смирения и почитания Святого города и храма. Евангелисты же говорят лишь о том, что Христос приблизился к Иерусалиму, сидя на осле, и не уточняют, как именно – верхом или пешим – Он прибыл туда.
Большое значение имеют указания на использование встречающими Христа людьми ветвей, которые не упоминаются только в рассказе евангелиста Луки. Матфей и Марк говорят о том, что народ устилал перед Христом путь срезанными с деревьев ветвями, или побегами, или листьями финиковой пальмы (Мк. 11: 8; Мф. 21: 8). При этом до конца неясно, как именно использовались эти ветви людьми: возлагали ли их на пути, или держали в руках.
Если все же предположить второе, то рассказ о встрече Христа предстает описанием настоящей религиозной процессии и отсылает к ритуальным пальмовым ветвям, которые фигурировали на осеннем празднике Кущей. Данное мнение приобретает еще большую доказательность, если не забывать, что Входу Господню в Иерусалим предшествовало воскрешение Лазаря, которое в свою очередь предвозвещало Воскресение Христово и всеобщее воскресение мертвых. Но ведь данные события выступают еще и в качестве тем праздника трубного звука, который проходил перед праздником Кущей. Кроме того, для последнего празднования были характерны ликование и радостные восклицания (Ис.12:6, 42:1–2, 44:23; Иер.31:7; Зах.9:9), также указывавшие на будущее воскресение мертвых (Ис. 26:19). Очевидно, этим и объясняются возгласы осанна (буквально «спаси же»), которые с молением о помощи обращены к Богу.
Не исключая совершенно возможности употребления слова осанна в качестве аккламации (если присвоить ему междометно-эмоциональную роль), можно воспринимать его и как просьбу о Царе – особенно в позиции обращения (ср. в связи с этим аналогичный по содержанию Пс. 117: 25–26, стихи которого звучали во время Входа Господня в Иерусалим). И здесь особо надо указать на следующий факт: все евангелисты, кроме Марка, отмечают недовольство иудейских учителей обстоятельствами рассматриваемого события, и в первую очередь тем, что Иисус Христос не запретил встречать Его словами Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне! Осанна в вышних! однозначно понимавшимися как мессианское приветствие.
ПРАЗДНИК В ПРАВОСЛАВНОМ БОГОСЛУЖЕНИИ
Поскольку совершенно очевидна неразрывная связь между Входом Господним в Иерусалим, чудом воскрешения праведного Лазаря и Страстями Господа, соответствующее празднование в православной литургической традиции является, с одной стороны, началом Страстной седмицы, с другой – наступает после Лазаревой субботы.
В древней (до X века) иерусалимской богослужебной практике в этот праздник вечером происходило торжественное символическое шествие с пальмовыми ветвями, которое возглавлял епископ, шествовавший, вероятно, верхом на осле – как в свое время Иисус.
Нечто подобное сохранило и соборное богослужение Константинополя IX-XII столетий. Итак, Божественная Литургия начиналась не в Св. Софии, где была утреня, а в храме, посвященном 40 мученикам Севастийским, куда Патриарх отправлялся верхом на жеребце.
В послеиконоборческих византийских монастырских Уставах – Студийском и Иерусалимском – богослужение Входа Господня в Иерусалим в целом приняло свой современный вид.
Рассматриваемый праздник включен в цикл Постной Триоди. Одной из его отличительных особенностей является отсутствие предпразднства и отдания. Хотя их функционально-литургической заменой можно считать шестую седмицу Великого Поста (особенно Лазареву субботу).
Итак, согласно Уставу общий формуляр празднования Входа Господня в Иерусалим таков. Предписывается всенощное бдение, состоящее из великой вечерни, великого чтения, утрени и 1-го часа. Бдение предваряется малой вечерней и трапезой. Исхождение из монастыря, символизирующее известное шествие, совершается после часов. На Литургии положены праздничные антифоны.
Отдельно надо указать на следующий факт: при строгом запрете на вкушение рыбы Великим Постом, на праздник Входа Господня в Иерусалим она дозволяется.
В русской богослужебной практике XVI-XVII вв. на протяжении длительного времени (вплоть до начала XVIII столетия) значительную роль играл чин шествия на осляти в Неделю ваий. Оно представляло собой усложнение предписанного Уставом праздничного крестного хода, во время которого Патриарх или архиерей с крестом и Евангелием в руках ехал по городу верхом на осле или (обычно) на наряженной лошади.
Отдельного упоминания достойны молитвы на благословение и освящение ваий. Всего по рукописям известно четыре текста: «Собезначальне Слове непостижимаго Твоего Отца:»; «Господи Боже наш, иже кивотом:»; «Владыко Господи Боже наш Вседержителю:»; «Господи Христе Боже наш, седяй на херувимех:». Однако только последняя молитва содержится в принятых ныне в Православной Церкви богослужебных книгах. Непосредственное ее чтение предваряется тем, что предстоятель кадит ветви. В русской практике принято также после молитвы окроплять ветви святой водой.
